Галина Мамыко. Экскурсия (стихи для детей)
Стихи вошли в сборник детских стихов современных российских авторов «Инструкция по выращиванию взрослых», издательство «Перископ-Волга» (Волгоград).
Яблоки
Есть у нас соседка Нюра,
говорит с нами сквозь зубы.
Смотрит часто с подозреньем –
слишком много уж веселья,
слишком много уж детей!
Аж двенадцать сыновей!
Мы у мамы на подхвате,
некогда сидеть нам в хате.
Некогда шалить с друзьями,
друг за другом смотрим сами.
Огород, и сад, и поле,
две коровы, вот раздолье.
Нужно прополоть картошку,
подоить Зорьку и Крошку.
Полить нужно помидоры,
прополоть клубнику тоже.
Младшему, Ивану, два,
я за ним смотрю пока.
Мама крутится по дому,
обед варится огромный
на двенадцать сыновей,
плюс муж Слава. Все при ней.
Вечером усталый папа
принесёт в семью зарплату.
А ещё по леденцу.
Жмутся сыновья к отцу.
Дружим мы между собой,
главное в семье – любовь.
На нас смотрят с удивленьем,
говорят: ого, семейка!
И зачем столько плодить?
Как так можно? Как тут жить?
Мы смеёмся лишь в ответ.
Всем сердечный наш привет!
Мы крепки своей семьёй.
Мама, папа, дом большой.
Что нам мнение чужое,
жизнь свою мы сами строим.
У нас мир и тишина.
У соседей же – война.
Ловят там в саду воришек,
и снимают даже с крыши.
Лезут к Нюре в сад мальчишки,
гонят их без передышки.
Каждый день Нюра бранится,
ей покой лишь только снится.
Зимушка уж на пороге.
Меньше дел на огороде.
Вдруг приходит Нюра в гости –
ведро яблок нам приносит.
Маме нашей говорит:
«Юля. Ты меня прости.
Я тебя тут всё пилила –
«слишком много народила».
Но вот вижу, не права,
хлопцы твои хоть куда.
Ни один из них не лазил
ко мне в сад, меня не грабил.
А другие пацаны,
со всего села мальцы,
бегали в мой сад исправно,
яблоки тянули нагло».
Герой
Я собрался на войну. Я героем быть хочу.
У меня есть пистолет и индейский амулет.
Я размахиваю саблей. На коне мчусь – воин славный.
Утром рано, пока спят, я бесшумно вышел в сад.
Перелез через забор, меж кустов крадусь как вор.
Поскорее, пока тихо, мне на поезд нужно быстро.
Я ведь очень-очень храбрый! Буду бить врага отважно!
Вот и станция пустая, куры, петухи гуляют.
Расписание большое, и кассир окошко моет.
Но нигде – вот это да! – о войне нет ни словца!
В расписании унылом много слов и много пыли.
Поезда идут в Москву, в Петербург и Воркуту.
Полно разных остановок, городов старых и новых.
Я ж ищу маршрут простой: «На войну» – одной строкой.
«О какой войне твой бред? Нет войны уж много лет, –
так сказала мне кассир. – Слава Богу, у нас мир!»
Зашагал домой обратно, нос повесив, без оглядки.
Как, ну как найти войну?! Я ж героем быть хочу!!!
Тут вдруг рядом, возле моря слышу крики – кто-то тонет!
Бросился спасать. Беда! Малыш! Волны! Прыг туда!
Вытащил в одну минуту и укутал в свою куртку.
Уж бежит его маманя, плачет радостно: «Жив Саня!»
Очень скоро в интернете, в телевизоре, в газете –
сообщили о герое, спасшем малыша на море.
Только странно это мне. Не герой я. Не ко мне.
Ссора
Папа с мамой снова в ссоре –
лучше мне пойти на море,
там есть солнце, воздух свежий,
нервы там никто не режет.
Я пришёл на берег жёлтый,
до буйка плыл долго-долго.
Весь заплыв свой думу думал
про родительскую тугу.
Вспоминал, кто что сказал,
дураком кого назвал,
как сердилась сильно мама,
и растерянным был папа.
Как молчали в разных спальнях,
и часы громко стучали.
И на кухню на обед
не пришёл никто. Конец.
Неужели так всё сложно,
и без ссор жить невозможно?!
И зачем мне эти перлы,
сколько можно, что за нервы?!
Как родителей учить,
что нельзя так нервно жить?!
От такого в голове
настоящий винегрет!
Отдышался на буйке,
и поплыл назад в тоске.
Нет, и море – не лекарство,
мысли мучают нещадно.
Долго на песке лежал,
что уснул – не замечал.
Всё мне слышалось вокруг –
мать с отцом ругню ведут.
Обещают развестись,
не желают вместе быть.
То проснусь, то вновь усну.
Снится, что сейчас умру.
Ну и ну, вот это жизнь,
как мне это пережить.
Вот уже стемнело сильно,
звёзды плещутся обильно,
море звёздами блестит,
что-то шепчет, говорит.
Чьи-то рядом голоса.
«Вот он! Вить, открой глаза!»
Вижу чудный сон мечты –
мама, папа тут. Пришли.
Вместе. Не поодиночке.
Голову мне не морочат.
Смотрят на меня счастливо.
«Наконец тебя нашли мы!»
Экскурсия
Нас у мамы семеро.
Мерено – немерено.
А восьмой ребёнок – папа
(иногда так шутит мама).
Вышли все мы на прогулку,
друг за дружкой – в переулке.
«Вот экскурсия идёт», –
комментирует народ.
К нам пристраиваются в хвост:
«Кто же наш экскурсовод?»
Ого-го, толпа за нами,
слушают все голос мамин.
Мама в авангарде важно,
как заправский гид отважный:
«Перед вами дом старинный.
Здесь жила семья Марины,
вашей по отцу прабабки,
рода графского, из знатных.
Муж её был вхож к царю –
со слов деда говорю.
Балы, званые обеды
видели здесь эти стены».
«Странно, – голоса за нами. –
Раньше мы этого не знали».
Вышли мы к проспекту Мира.
Папа нам купил пломбиры.
Люди сзади вдруг заныли –
почему про них забыли?
В парке Горького мы сели
на большие карусели.
Разрешают здесь кататься
многодетным, тс-с, бесплатно.
Возмущение в хвосте:
«Мы одной толпой везде!
Пусть теперь экскурсовод
тут порядок наведёт.
Мы бесплатные билеты
заслужили, как и дети».
Вот пришли мы на обед
в семейный ресторан «Привет».
Папа заказал котлеты,
по тарелке винегрета,
борщ московский и блины,
кофе, чай и леденцы.
Два стола для нас накрыли,
пока дружно руки мыли.
Наконец, прошли все в зал –
там уже нас ждёт «вокзал»:
хвост компании из «наших»
требует бесплатной каши.
Кажется, пора домой,
весело идём гурьбой.
Папа вспоминает детство,
мы смеёмся. Интересно.
«Тихо слишком говорите –
тут не слышно. Повторите», –
требует вдали галёрка,
что идёт за нами долго.
Наконец, домой пришли.
В дверь скребутся: «Как же мы?!»
Топчется всё тот же люд,
продолжения все ждут.
Дед Иван
«Добрый день! Алё! Беловы?» –
«Нет. Ошиблись. Мы – Петровы!» –
«Проспект Мира, дом двенадцать?» –
«Мира, да. Квартира – двадцать».–
«Телефон – два, пять, три, шесть,
Восемь, семь?» – «Всё так и есть!»
«Значит, я попал к Беловым». –
«Вы ошиблись. Мы – Петровы».–
«Мальчик, ты просто не знаешь.
Ты там точно проживаешь?» –
«Да, конечно. Сестра, брат,
мама, папа, и я – Остап». –
«Извини. Ну, до свиданья!
Да, зовут меня дед Ваня».
Звонит снова телефон,
о Беловых разговор.
И так каждую неделю
дед Иван ведёт беседу.
О Беловых, их семье,
и немного о себе.
До войны был трактористом,
а на фронте, о!, танкистом.
Ранен дважды, но терпимо,
и дошёл аж до Берлина.
В городе дали квартиру
и работу, и жил с миром.
«А Беловы – кто они?» –
«А, Беловы… Все – мои». –
«Как понять? Что это значит?» –
«Эх, Остап. Мой милый мальчик.
Неприятный разговор –
для меня… фу, этот вздор...
Но, однако, расскажу
всю историю мою.
Жил я там, где ты сейчас.
Был женат, но пробил час.
Поболев, жена скончалась.
Сын женился. Места мало.
В интернат велели съехать,
чтобы не был им помехой.
Мда… а сами, теперь вижу,
продали мою квартиру.
И злой повести конец.
Ну, пока. Зовут. Обед».
Нет, ошибся дед Иван.
Нет, не повесть, а роман.
Новый том написан будет.
Попадёт дед к добрым людям.
Я родителям подробно
рассказал. И – всё возможно!
К деду Ване в гости тут же
всей семьёй помчались дружно.
Посидели раз, другой,
чай попили, съели торт.
А на третий раз сердечно
пригласили к нам – навечно.
Так теперь все и живём –
дед Иван и мы при нём.
Нянька-встанька
Папа, мама – на работе.
Я до вечера в заботе.
Дома – тройня-малышня,
нянька-встанька – это я.
Колю, Ваню и Марину
накормил кашей с малиной,
дал игрушек большой короб,
и запрыгнул в свою школу:
в скайпе ждут учителя,
мои верные друзья.
МарьИвановна – филолог,
лучший в мире идеолог.
Петр Павлович – историк,
много лет провёл он в море.
Видел Африку, Китай,
и даже австралийский край!
Дядя Игорь – англичанин,
в прошлом он – большой начальник.
По-английски меня учит,
но мне русский – всё же лучше.
Пока я в кругу уроков,
братья и сестра – под боком.
Для них скайп – люкс-развлеченье,
слушают, жуют печенье.
Учатся вместе со мной,
это плюс весьма большой.
Время думать об обеде.
Выдаю всем по котлете.
И под мультики в планшете
всё у нас как в высшем свете.
Тихий час проходит мирно,
тройня спит. Читаю книгу.
Вымыты тарелки, чашки,
вычищена с пола краска.
(Это рисовали дети –
как на небе солнце светит.
А на обоях на стене
возник пейзаж – мы на Луне.
Но Луна боится мыла,
и уже её не видно.)
Наконец, на свежий воздух.
Всех одеть – рехнуться можно!
Штаны, кофты, шапок куча,
дети воют. Просят взбучку.
Я и сам хотел бы взвыть,
но пора уж выходить.
Хорошо, двор огорожен,
и спокойно гулять можно.
Да, жить в отдельном доме
для большой семьи приволье.
Нервы, к счастью, на замке,
дети в радостной возне.
Снег скрипит на горке белой,
дети поездом тут едут.
Я на страже, часовой,
глаз да глаз. Закон такой.
Месяц заблестел, уж вечер,
просят кушать мои дети.
Пока грею кашу, щи,
народ уселся на горшки.
Не гудит ли там машина?
День, однако, какой длинный.
Вот, ура, шум за окном:
папа-мама! Полный дом!
Послезавтра – воскресенье,
едем все на представленье.
Цирк с мартышками, котами,
папа-мама тоже с нами.
Жизнь кипит, бурлит ключом.
Жить, однако, хорошо.
Кошки
В нашем городе полно…
кошек! Просто о-го-го!
В парке имени Тренёва.
В сквере семинарском – тоже.
Около кафе «Кума» –
их там, о, ну просто тьма.
Возле драмтеатра – две,
ждут подачек на крыльце.
Семь котов рядом с пельменной –
кормят котиков отменно.
А на площади, где цирк,
пять котов. Какой там пир!
Угощает детвора –
ешь и пей хоть до утра.
Армия котов у моря –
есть им счастье, и нет горя.
Они дружат с рыбаками,
те им рыбку щедро дарят.
Ездим мы на море часто –
на котов полюбоваться.
А ещё бывают кошки,
у которых нет ни крошки.
Сидят смирно у помоек,
взглядом голубей всё ловят.
Я с Наташей, Верой, Зойкой
взяли под контроль помойки.
Носим кошечкам обеды –
тюльку, кашу, винегреты.
Знают мурки нас в лицо,
вокруг нас их уже сто!
Провожают (во!) толпой,
и приходят к нам домой!
А однажды рыжий кот
совершил ответный ход.
Захотел отблагодарить,
и мышей стал приносить.
Мышь положит, тьфу, под дверь
и сидит с ней целый день.
Мол, «спасибо вам сказал,
теперь ваш черёд настал».
Поход
Мы в поход ушли сегодня –
Коля, Витя, я. Довольны.
Дома думают – мы в школе.
В школе думают – мы дома.
Телефоны мы не взяли –
лишь бы все от нас отстали.
Надоело быть детьми.
Давно выросли уж мы.
Нам – ого – целых двенадцать,
скоро в армию ведь, братцы.
Можем всё мы делать сами,
прочь подальше контроль мамин.
Высоко поднялись в горы.
Тишина. Лес. Вот законно!
А внизу вдали нам видно
моря гладь. И свет обильный.
И свобода так пьянит!
Мы без взрослых! Это шик!
У нас есть с собою спички,
в рюкзаках еды прилично.
Плюс вода, и даже мыло.
Ничего мы не забыли.
Напекли в костре картошку,
обсудили жизнь немножко.
Шли потом всё в гору, в гору…
Небо потемнело что-то.
Ветер вдруг рванул внезапно.
Буря воет. Очень страшно.
Всё трещит вокруг и ходит,
будто леший за нос водит.
Не поймём уже, где мы,
тьма такая, прям ни зги.
Витя ногу подвернул,
сел на кочку как на стул,
и заплакал, ох, навзрыд,
говорит: нога болит.
Мы не знаем, что нам делать.
Под зонтами, и то дело.
Витю под руки ведём.
Сил всё меньше. Воду пьём.
Дождь утих. И ветра нет.
Прикорнули на ночлег.
Холодно в горах, увы,
лучше уж идти, идти...
Снова ковыляем в гору,
а у Вити сводит ногу.
Коля жалуется на живот.
Ну и ну, ну и поход.
Трудновато взрослым быть,
как бы нам тут не простыть.
Зуб на зуб не попадает,
каждый о тепле мечтает,
о домашнем очаге,
о родителях вдвойне.
Вдруг опять небо гремит,
гром всё ближе, всё гудит.
Вертолёт? Один? Иль два?
Радость это? Иль беда?
Слышны где-то голоса,
кричат наши имена.
Посылают ввысь ракеты,
чтобы нам было заметно,
чтобы нам стало понятно –
ищут нас, так что без пряток.
Вот и всё. Адью, свобода!
В горах – круто, но круче – дома.
